О ляпах вообще и в частности: “Не заплачу!” (1983)

 

Ляпы, или бубу, как говорят в англоязычном мире, сегодня  являются неотъемлемой частью кинематографа и ТВ. Некоторые из них, замеченные в классических фильмах, сами уже стали классикой. Скажем, в хичкоковских творениях. Вот, например, “На север через северо-запад”. Мальчик зажимает ушки еще до того, как прозвучал выстрел. Или вот. Кэри Грант в одной и той же сцене появляется в разных костюмах. Хичкок потом объяснил, что костюм тот же. Просто его цвет изменился из-за освещения. Кстати, подобные ляпы не редкость. И происходят они из-за того, что одна и та же сцена монтируется из разных дублей. Часто и снятых в разное время. Тут, как говорится, нужен глаз да глаз. В “Укротительнице тигров” Леонид Быков именно поэтому появляется то в черной фуражке, то в белой.

Если говорить о советских фильмах и спектаклях “про заграницу”, то здесь многие ляпы обусловлены материальными трудностями. Большинство картин и все без исключения телеспектакли снимались в СССР. И раздобыть что-либо подлинное часто было невыполнимой задачей. Маскировали все, что могли, под иностранное. Но даже то, что тогда удавалось достать, сегодня воспринимается как ляп. Басов, например, достал две шикарные машины для спектакля “Опасный поворот”. Они там разъезжают прямо в телестудии. Но ведь действие-то спектакля происходит в Англии. А машины – с левым рулем. То же самое мы видим и в молдавском “Фаворите” (экранизации романа Дика Френсиса). Обычные леворульные авто, на которых в Англии не ездят. Впрочем, народ тогда по заграницам не шастал и об этом не задумывался.

Если говорить о “заграницах”, то свое особое место здесь занимают “шпионские” ленты. И здесь я хочу привести фрагмент из своей же статьи об обилии “клюквы” в американских и советских фильмах на эту тему:

В 60 – 80 годах прошлого века одной из главных арен холодной войны стал кинематограф. И, в общем-то, в этом ничего плохого нет. Уж что-что, а фильмы “про шпионов” зритель обожает. Как советско-российский, так и западный. Вот только “клюквы” в этих лентах столько, что хоть из нее морс делай, хоть так лопай – обопьесся и обожресся. Вот, например, англо-американская “бондиана” – своего рода классика жанра. Несколько фильмов в ней посвящены борьбе с КГБ и ГРУ. А среди персонажей – советские генералы Пушкин и Гоголь. Ну что ж, хорошие фамилии. Не хватает, правда, Чехова, но он уже занят в “Звездном пути“. Ну а про то, как одеты вышеупомянутые генералы и их товарищи по партии и оружию, я умолчу. Сразу возникает вопрос – они там что, травки обкурились? Других фамилий русских где-нибудь взять не могут? В чем у нас ходют, не знают? Сегодня, кстати, та же картина. Посмотрите сериал “Черный список”. Русская шпионка Катарина Ростова (?!). Фамилия, понятно, взята у Толстого (так же, как и Вронский в сериале ФБР). Ну а то, что у нас ни Катарин, ни Катерин нет – об этом автор сериала Джон Бокенкамп  разумеется, не знает. Тут, кстати, очень заметно, что Джон (в данном случае это сокращение от Джонатан) большой поклонник Толстого. Помимо этой самой “Ростовой” в сериале упоминается еще и некий  украинский хакер “Анатоль Курагин” (?!). Также приводятся цитаты великого писателя.

Я вспоминаю “Красную жару” со Шварценеггером. Эта “милиция”, что там показана, тоже ведь “клюква” редкостная. В последних кадрах мы видим Красную площадь. И мента в валенках. Московские-то эпизоды все снимались в Будапеште (одного из “русских” даже играет Габор Конц, помните сцену в сауне – “Какие у вас доказательства?”). Но ведь Уолтер Хилл был в Москве. Значит, видел и наши реалии, и нашу милицию и прочее, и прочее. Но, тем не менее, снял так, как хотел. Почему, спросите? Да потому что его задачей было показать не то, что имеет место быть, а то, как это представляет себе западный зритель. А последний представляет примерно так. Все в снегу, на снегу сидит медведь Пушкин (или Гоголь), пьет водку и играет на балалайке. В известном сериале “Девять неизвестных” один из персонажей говорит другому примерно следующее: “Мы с вами в этом мире не пересекаемся. Так уж получилось. Вы сейчас разговариваете не со мной, а с вашим представлением обо мне“. Вот так и в этих лентах.

Причем, надо сказать, с падением СССР русских в американском кино стало больше (на смену шпионам пришли бандиты), но количество “клюквы” не сократилось. Чего стоят, например, такие диалоги (часто по-русски, но с чудовищным акцентом): “Сергей, ты не знаешь, где Анна? – Она пошла к Николаю“. Понятно, что голливудские “пушкино/гоголеведы” об уменьшительных именах в русском языке имеют весьма смутное представление.

Советская же “клюква” носит, я бы сказал, несколько иной характер. Наши знания о все той же Америке, несомненно, более глубоки, нежели у американцев о России. Вообще эта разница в знаниях у обитателей двух миров хорошо проглядывает в известной викторине “Кто хочет стать миллионером”. Европейцы с американцами прекрасно ориентируются в мире шоу-бизнеса и кинематографа. Причем, возраст здесь не играет ни малейшей роли. Помню, как в одной из итальянских передач (со знаменитым телеведущим Джерри Скотти) очень пожилой игрок отвечал на вопрос о группе Лед-Зеппелин. Нашего пенсионера (да и не только пенсионера) сразу бы кондрашка схватила на таком вопросе. Но человека, который вырос на рок-н-ролле 50-х, никакими “ледами” не запугаешь. Точно так же другой игрок быстро разобрался с фильмами Хэмфри Богарта. Однако литература или, скажем, география – это уже наши приоритеты (итальянец раскис на простом вопросе по Конан-Дойлю). Наша киношно-шпионская “клюква” базируется не на незнании реалий, а на идеологии. То-есть, почти как в примере с Уолтером Хиллом, показано не то, что есть, а то, что укладывается в идеологические установки. “Не надо, как лучше. Надо – как положено“. И речь тут идет уже не о форме или фамилиях, а о самой сути происходящего.

Но мне бы хотелось остановиться на совсем других ошибках – вызванных именно незнанием иностранных реалий. Тут ведь не надо изощряться, атрибуты какие-нибудь западные заказывать. Или, скажем, в идеологические рамки укладываться. Здесь нужно только голову включить. Пригласить грамотного консультанта. Заглянуть в книжки или фильмы (доступ к которым в СССР уж точно был у работников кино и ТВ, все ж не частная лавочка). Вот, например, известный фильм “Их знали только в лицо”, снятый на студии им. Довженко. Итальянские подводники отдают честь. Как? А никак. Просто небрежным жестом, сложив пальчики, вскидывают руку к голове. Чтобы получилось, так сказать,  на иностранный манер. И вот спрашивается, а что здесь такого сложного? Возьми любой итальянский фильм и посмотри, как моряки тогда отдавали честь. Но зачем им это? Смотреть, время тратить. Пипл и так схавает.

Но это еще ерунда. Некоторые ляпы намного серьезнее. Вот, например, советский телеспектакль “Тайна Эдвина Друда” по последнему, незаконченному роману Чарльза Диккенса. Действие его, как, впрочем, и некоторых других диккенсовских произведений, разворачивается в родном городе писателя, Рочестере, который он здесь переименовал в Клойстерхэм. В основу сюжета легла громкая история, произошедшая в городе. Один состоятельный холостяк, живший на Хай-стрит (рядом со Сберегательным банком), являлся опекуном своего племянника, унаследовавшего огромное состояние. Приехав погостить к дяде из Вест-Индии, молодой человек неожиданно исчез. Поскольку он предполагал снова отправиться в большое плавание, решили, что он так и сделал. Больше о нем никто ничего не слышал. И вот, спустя годы, во время капитального ремонта здания банка, при строительных раскопках был найден скелет молодого человека. Полиция высказала предположение, что дядя убил своего племянника ради наследства.

С самого начала, уже когда читаешь русский перевод книги, настораживают некоторые фамилии. Например, Буттон. Что это? Если Button, то читается Баттон. На самом деле в оригинале  фамилия – Bud (бутон). Зачем нужно было переводить фамилию – совершенно не понятно. Есть и еще такие же. Авторы спектакля взяли, разумеется, фамилию из уже устоявшегося перевода. Хорошо, здесь к ним претензий нет. Но как быть с этим? В англиканском соборе звучат католические песнопения (??!). Сергей Юрский (он здесь выступает “от автора” и играет роль условного Дэчери) входит в этот собор и крестится на католический манер (?!). Может, собор католический? Нет, конечно. В Англии имеются, конечно, небольшие католические церкви, но только в крупных городах. Подавляющее большинство англичан – это протестанты. И уж тем более, в то время. И уж тем более, в небольших городках. Где вся жизнь вертится вокруг церкви. А викарий – один из самых уважаемых горожан.

В данном случае – это знаменитый Рочестерский собор. Его показывают  туристам в ходе “диккенсовских” экскурсий. И еще здание этого женского пансиона, в котором обитала мисс “Буттон”. Конечно, и тогдашние, и нынешние зрители на этом не зацикливаются. Сам спектакль, как и другие советские телеэкранизации, поставлен и (что самое главное) сыгран актерами на самом высоком уровне.

И несколько слов о вышеупомянутых “песнопениях”. Это старинная религиозная песня “Пусть вся мертвая плоть хранит молчание”. Ее широко использовали как католическая, так и греко-православная церковь. И на разных языках. В спектакле трудно понять, на каком именно языке она звучит. Если на английском, то это, вероятно, и ввело в заблуждение Алексея Рыбникова, который подбирал дополнительную музыку к своему саундтреку. Песню широко исполняли и исполняют как музыкальное произведение. И чаще всего именно на английском языке. Это самый древний текст. Но она не могла звучать в англиканских соборах в  XIX веке.

Еще один такой же спектакль, с огромным успехом прошедший по советскому ТВ – “Не заплачу!”. Это экранизация первого, “легкого” варианта популярной пьесы Эдуардо Де Филиппо. Перевел  ее Александр Гусев (в том же 1983 году он выпустил еще три перевода Де Филиппо, включая и “Филумену Мартурано”, по которой снят знаменитый “Брак по-итальянски”). К сожалению, телеспектакль “Не заплачу!” тоже не избежал ляпов. Вот некоторые из них:

1) Усеченные неаполитанские именные формы.
В спектакле звучат усеченные имена, взятые из пьесы. Ударение у них всегда падает на последний слог. В итальянском языке подобные ударения ставятся на письме, так что перепутать невозможно. Впрочем, в то время очень часто звучали такие перлы, как ТотО Кутуньо (вместо ТОто) и Раффаэлла КАрра (вместо несклонямой КаррА). В спектакле звучат такие же нелепые ФердИна (и даже ФердИно) вместо ФердинА, КОнче вместо КончЕ, ПрОко вместо ПрокО и т.д.

2) Дон Фердино, пять чисел у нас есть. А что, если мы на этого пса поставим шестое число?
По всей видимости, переводчик не понял, о чем здесь речь. Фердинандо и Чиполлетто (“Лучок”), как и многие другие неаполитанцы, пользуются т.н. сморфией, в которой всем людям, животным, явлениям, событиям и т.д. соответствуют разные числа. Собака в данном случае – это 6. А вовсе не “шестое число” в лотерейном билете. Тем более, что в самой итальянской лотерее разыгрываются 5 чисел из 90. А в спектакле – вообще 4.

3) Фердинандо и Чиполлетто проверяют свои билеты
Во всех итальянских версиях, включая и фильм, злополучная сухая кватерна состоит из следующих номеров: 1, 2, 3, 4. Пятый выпавший номер – 26. В советском телеспектакле никакими “кватернами”, понятно, зрителям голову не забивают. Угадал четыре номера, выиграл миллион, и все. Вместо пяти номеров здесь, в советском “Неаполе” выпали только четыре – 1, 2, 3, 26. То-есть, оригинальную 4 заменили на 26. Скорее всего, авторы решили, что четыре цифры подряд – ну уж совсем маловероятно.

В своей пьесе Де Филиппо не указывает номера, на которые поставил дон Фердинандо. Последний, увидев результаты, сразу сетует на необычность подряд выпавших номеров. И сообщает зрителям, что он никогда не ставит на первую десятку. А также на 26. Все сразу понимают, что Фердинандо и его подручный ничего не выиграли. В фильме наши герои поставили аж на 45 номеров в разных розыгрышах, но Мастер (без подробностей) сообщает Фердинандо, что они не угадали ни одного.

А вот авторы советской версии, совершенно не разбираясь в существе вопроса,  решили внести изменения в пьесу. Здесь Фердинандо ставит и на первую десятку. Он берет один из билетов и, дрожа от возбуждения, проверяет номер за номером. И первые три  – 1, 2, 3 – у него совпадают. Не угадал он лишь четвертый (17 вместо выпавшего 26). После чего Фердинандо страшно расстраивается и рвет целую кучу билетов, хотя проверял только один (?!).

Но главное не в этом. Фердинандо и Чиполлетто угадывают три номера из четырех. Иными словами, они выигрывают терно. Хорошо, допустим, они ставили на кватерну. То-есть, это простой, не сухой терно. Но ведь все равно выигрыш! Фердинандо-то все уши прожужжал, что он не может выиграть даже пол-лиры! А здесь-то поболе будет.  Интересно, где авторы этой чепухи видели такую лотерею, в которой можно получить приз лишь за все угаданные числа? Таких лотерей не бывает. В них играть никто не станет. Основная масса игроков получает выигрыши именно за три номера. Ведь тогда, когда вышел спектакль, вся страна играла в 5 из 36 и 6 из 49. И лотерейные правила все прекрасно знали. Зачем надо было коверкать пьесу, в которой все продумано и выверено, совершенно не понятно.

4) Бертолини выигрывает миллион лир
Авторам спектакля, по всей видимости, показалось, что это такой заоблачный выигрыш. Целый миллион! Ух ты, ну ваще! На самом деле миллион лир в то время составлял всего 700 долларов. Согласитесь, что это не та сумма, чтобы кричать “я сейчас с ума сойду!” или “я теперь богат, позвольте мне жениться на вашей дочери”. Допустим, авторы не разбирались в итальянской лотерее (хотя, как видно, они и в советском Спортлото тоже не очень).  Но что такое лира – это в СССР знал каждый первоклассник. Эдуардо Де Филиппо уже в 50-х годах увеличил сумму выигрыша в пьесе до четырех миллионов лир. И такой она оставалась вплоть до евро, поскольку больше на кватерну в реальности нельзя было получить. Однако эти четыре миллиона постепенно падали по отношению к доллару. Для сравнения. В пересчете на сегодняшний курс четыре миллиона лир в спектакле 1964 года составляют 44000 евро. А один миллион в советском спектакле 1983 года – 1573 евро. В итальянских спектаклях того времени, как сказано выше – четыре миллиона (6200 евро).

В конце спектакля, где действие разворачивается в квартире Бертолини (это третий акт пьесы в ее первоначальном варианте), тетя Эрминия объявляет всем выигрышные номера. Их (по непонятной причине) уже только три. Прокопио радостно сообщает, что угадал их. Это сухой терно. Выигрыш составил 200 тысяч – 140 долларов по тогдашнему и 314 евро по нынешнему курсу. И снова возвращаемся к предыдущему пункту. Почему же Фердинандо ничего не выиграл, угадав три номера? Короче, у них там, в их советском “Неаполе” такая лотерея, что …

5) Выражение эббе’
В советском телеспектакле постоянно звучит это словечко, которое, по замыслу авторов, должно было придать какую-то “неаполитанскость” всему происходящему. Вероятно, они решили, что это такой аналог русскому “блин!”, “обалдеть!” (или что-нибудь в этом роде). На самом деле, эббе’ или эмбе’ – это всего лишь сокращенная форма от ebbene. Которая, в свою очередь, является слитной формой от è bene (при слиянии итальянцы всегда удваивают согласную: a + rivederci = arrivederci). В зависимости от контекста эббе’ можно перевести как – хорошо, ладно, ну и что, и что с того, так вот, и т.д.

– Собака нашей семьи умерла – сообщают братья Чингаллегра. – Эббе’! – многозначительно произносит Этуш. На самом деле Фердинандо просто отвечает: “Ну и что? И что с того?”

6) Фердинандо угрожает Бертолини
В первом акте пьесы Фердинандо требует от Бертолини, чтобы тот выбросил из головы Стеллу. Иначе он будет вышвырнут из лотерейной конторы. В ответ на это Бертолини обвиняет босса в нарушении трудового законодательства. Мол, где моя трудовая книжка, социальные выплаты и прочее. Это серьезное обвинение, и Фердинандо вынужден с этим считаться. В советском же спектакле полнейшая отсебятина. И такая же ахинея. Бертолини обвиняет Фердинандо в том, что он мухлевал с билетами (?). А с ним не делился (?!). Да, они оба не ангелы. И вполне способны на надувательство. Но только в отношении друг друга. В пьесе нигде не подвергается сомнению честность владельца лотерейной конторы и его служащего.

И при чем здесь муниципалитет? Лотерея находится в ведении Министерства финансов и самым тщательным образом им контролируется. “Вас офтрафуют на кругленькую сумму!” То, что за это не “фтрафуют”, а “савают”, авторам, по всей видимости, и в голову не пришло. Причем, Бертолини сядет вместе со своим “фефом”.

Разумеется, лотерейные мошенничества – это один из самых древних и распространенных видов преступлений. Раньше, например, на шарики с номерами наносили специальный слой. И детей, которые их вытаскивали, учили распознавать это покрытие на ощупь. Потом, с появлением лототрона, стали менять вес или размер шариков. Широкое распространение также получила и фальсификация билетов.

Но в данном случае интересно другое – зачем понадобилась вся эта чепуха? Да, пьесу адаптировали для советского зрителя, убрав все чужое и непонятное. Но ведь что такое трудовая книжка в СССР все знали. И про социальные отчисления – тоже. Зачем надо было выдумывать что-то другое? Вот здесь типичный пример идеологического ляпа. Не дай Бог советский зритель узнает, что у них там, у капиталистов-кровососов тоже существует трудовое законодательство, социальная защита граждан и т.д. Ведь это не укладывалось в тогдашние идеологические догмы. А вот то, что оба персонажа жулики, так это вполне нормально.

7) Твоя дочь станет синьорой
Выражение  fare la signora переведено слишком буквально. Сегодня оно уже не имеет прежнего смысла. Синьора – это лишь обращение к замужней женщине, а не социальный статус. Fare il signore/a – означает жить припеваючи, жить в свое удовольствие. Сравните с русским – жить барином, жить как барин, жить по-барски

8) Шепелявость Бертолини
Шепелявость Бертолини (Альберта Филозова) привнесена, по всей видимости, после посмотра спектакля 1964 года. В пьесе об этом ничего не сказано. В фильме Пеппино тоже не шепелявит. Если это так, то имеет место еще один ляп. Неаполитанцы просто произносят шп, шт и шк вместо сп, ст и ск. В спектакле 1964 года так говорят все актеры. Но у Карло Лимы получается заметнее всех. Возможно поэтому авторы советского спектакля решили, что Бертолини должен шепелявить.